- Какая ты горячая девочка, - проговорил он уже другим тоном. – Я не планировал утренних разминок, но ты умеешь стоять убедительно.

Сзади раздался лязг решетки, и я взвизгнула, когда почувствовала руки зверя на своей заднице.

Господи, он меня еще и трахать, не выпуская из клетки, будет?!

- Пожалуйста, не надо, - рыдание вырвалось само собой, - пожалуйста, пожалуйста…

- Заметь, я не притащил с собой ни одной девки, чтобы она вырвала тебе волосы. Не ставлю перед клеткой зеркало, чтобы не растоптать твое последнее достоинство… А кстати, Юль, оно у тебя есть?

- Пожалуйста, пожалуйста…

- Достоинство? Мне кажется в твоем случае это не накопительное качество, а расходный материал.

Его пальцы, нащупавшиеся ягодицы, скользнули между ними, чтобы изучать интимные места. Я дернулась, зверь засмеялся, шлепнув по заднице другой рукой.

- Ты напряжена. Расслабься.

Он порвал стринги и теперь скользил между складками, нагло разглядывая и комментируя всё что видит и чувствует.

Я уткнулась лбом в сложенные руки и старалась не отключиться. Впервые оказалась на грани обморока, а не возбуждения, в руках мужчины.

- Черт, горячая… Мать твою, ты же горишь!

Уже в полузабытьи, не в состоянии открыть глаз, почувствовала, как он распахивает клетку, достает меня и осторожно укладывает на кровать. Я тихо застонала, в полной мере ощущая затекшие и ноющие от температуры мышцы.

Зверь отошел, и кажется я успела отключиться. Очнулась от холодного мокрого полотенца на лице.

- Не трепыхайся. Я вытру разводы и положу полотенце на лоб. Сейчас таблетки принесут. Какая же ты, коза, хрустальная…

Я поняла, что насиловать сейчас никто не будет. Ермаков закутал меня в одеяло, подал таблетку и стакан воды. Поменял нагревшееся полотенце. И я наконец-то расслабилась, чувствуя, как головная боль отступает, а я согреваюсь под одеялом и в объятиях зверя.

Второе пробуждение было более привычным и банальным. Я захотела в туалет, осторожно выкрутилась из рук Ермакова и закрылась в ванной комнате. Оттуда вышла уже в белом отельном халате. И как раз вовремя!

Это судьба. Провидение, я бы сказала!

Как раз, когда я вышла, постучал Глеб. То что это Глеб, я узнала, когда открыла номер, и сообразила, что зверь так и не проснулся.

- Валим отсюда! Живо! – прошипела я, выталкивая Глеба обратно в коридор и припуская за ним, плевав на то, что в халате, без трусов, без туфлей.

Это потом.

Всё потом!

- Куда едем, Юль-Андреевна?

- К папе, Глебушка, к папе. И очень быстро!

Но папа меня не ждал. Так рано не ждал.

- Ты сбежала?! – мой халат и босые ноги ответили сами за себя. – Чего тебе в Европе не сиделось?

- Ну пап!..

- Если уж приехала и сама сдалась – терпи до конца.

- Пап, ты не представляешь, что он со мной сделал!

- Что? Выебал? – зло выкрикнул папа.

- Нет…

Я растерялась, не зная, что сказать. Как-то я с папой вообще свою интимную жизнь не обсуждаю. И технически был минет, а трахнут меня зверь не успел. К сожалению.

- Вот. Он тебя даже не выебал! А я бы за твои выкрутасы переебал! Так чего ты опять выёживаешься? Он из клуба выйти не успел, как мне позвонили и вернули госзаказы. Понимаешь? Сегодня закончились проверки, бухгалтер с утра позвонила, обрадовала. Так что, знаешь, Юлька, терпи!  Ничего он с тобой не сделает – хотел, сделал бы уже. А так… Подыграй, соблазни его что ли? А как задобришь, свалишь в Америку. Там где-нибудь и отсидишься…

- Пап… Ты серьезно? «Потерпи»?

- Хочешь и дальше жить беззаботно – потерпишь, - твердо сказал отец. – С такими связями людей привечать надо, задабривать…

- За мой счет?

- Знала бы ты какие возле него девчонки вьются – не задиралась бы. Что он в тебе то разглядел… А… Ну да… Внимание ты умеешь привлекать. Но не удивлен, что трахать тебя не стал – не по его стандартам ты. Он таких пачками обратно по деревням отсылает.

Папа всегда знал, как сделать мне больно. Сейчас мне было противно, что я бросилась к нему за помощью, это скорее сила привычки. Но эти грязные намеки, что Ермаков даже не соблазнится мной…

- То есть, ты выбираешь бизнес, а не меня? – насмешливо уточнила я, уже зная, что папа прямо не ответит, а будет уворачиваться.

- Я готов был отдать свой бизнес за тебя, но ты сама вернулась. И знаешь, правильно сделала. Немного подыграешь Ермакову с Мезуровым, и может все вообще удачно сложится. Еще сотрудничать будем.

Ничего не успела ответить, когда из папиной спальни выплыла вчерашняя девственница. Про нее я напрочь забыла. Как же ей повезло, что вчера я избавила ее от банального, лишенного романтики, вечера. Папа тоже заметил девушку и засуетился, пытаясь поскорее спровадить меня и Глеба.

- Забирай её и доставь обратно, к Ермакову. И это… Приглядывай за ней, чтоб не егозила.

- Слушаюсь, Андрей Григорьевич. Поедем, Юлия Андреевна.

Я вырвала локоть из руки Глеба и повернулась к нахмурившемуся отцу.

- Получается, если я не вернусь к зверю, он снова прижмет тебя?

- Зверю? Ермакову? Да. Этот чертяга дотягивается туда, где мой крик как муравьиный писк.

- Комариный, - автоматически поправила я.

- Похрен.

- Получается, Ермаков не так прост, как хочет казаться? Не простая сваха?

- Совсем не прост, Юль. Такого бы человека, да к нам в семью…

Я непроизвольно облизнулась. Так далеко заходить я не собиралась, но соблазнить и сделать другом, почему бы нет? Папа по моему выражению лица догадался, что я снова что-то задумала.

- Знаешь, пап, а может и соблазню Ермакова.

- Главное научись терпеть и характер свой придерживать. А теперь возвращайтесь, пока громовержец не разгневался.

Но зверь уже заметил мое исчезновение и уже разозлился. Мое мгновенное преображение в пай-девочку пришлось отложить: если ему не дать отпор, он же разорвет меня надвое!

Глава 8. Три женщины и Глеб

- Я больше не пойду в балетную студию!

От пронзительного визга Дашки у меня звенело в голове.

- Это надо решить сейчас? В полночь?

Тут вступила Алина, нравоучительно выговаривая мне с кресла, на котором развалилась и болтала ногой:

- А когда с тобой решать, если ты постоянно занят и тебя постоянно нет?

- Я есть...

- Где? В своем клубе с потаскушками?

- Язык прищеми!

- Ну ладно-ладно, с девицами лёгкого поведения.

- Алина!

- А что «Алина»? Ты сам часто это говоришь: «не будьте похожи на девиц лёгкого поведения», - передразнила меня мелкая.

- Тебе спать не пора? – включил я строгого папашу.

- Ты веришь, что при таком оре я смогу заснуть?! – выпучила на меня глаза негодяйка.

С такой трезвой логикой глупо было спорить, и я переключился на Дашу.

- Ты окончательно решила бросить балет?

- Да!

- Не ори так. Хорошо, не хочешь – не ходи.

Он еще не сложил в уме, как будет подстраиваться под расписание сестер с учетом, что обеих забрать, но одну отвезти в студию, вторую… Куда? Домой? И с кем она будет здесь? Если еще раз надавить на Тёма, тот сбежит.

- Я хочу учиться играть на фортепиано, - добила его Дашка.

Ага, значит, я вплотную подошел к вопросу найма нянечки, или кто там провожает-встречает детей и делает с ними уроки? Явно не брат, который сразу как открыл мне дверь, свалил в свою комнату.

Он уже взрослый, у него должна быть своя личная жизнь, а я его записал в няньки к девочкам. Это несправедливо.

- Фортепиано, значит? – тихо повторил я.

- Да!

- Будет тебе фортепиано. Завтра купим и поищем тебе училку.

- Как же я тебя люблю, Русик!

Все еще всхлипывающая и шмыгающая носом, Дашка взлетела на меня, повиснув на шее. А я сразу завернул в ванную. Умыл, заставил почистить обеих зубы, вышел, давая время каждой сходить в туалет, и повел укладывать спать.

Странно, четыре года назад, когда им было по пять, я был уверен, что чем старше они станут, тем будет проще с ними. Но жизнь и тут меня научила, что с возрастом проблем с женщинами только прибавляется. Оказывается, детский садик и больничные были цветочками. А теперь стали назревать ягодки, с которыми я не представлял что делать, хотя вроде неплохо разбираюсь в женщинах.